Неточные совпадения
XX век выдвинет такие
космические задачи в сфере творческого труда над
природой, в области производства и техники, о каких XIX век со всеми своими открытиями не мог и мечтать, не мог и подозревать.
На более глубокую почву должна быть поставлена та истина, что величайшие достижения человеческой общественности связаны с творческой властью человека над
природой, т. е. с творчески-активным обращением к
космической жизни, как в познании, так и в действии.
Машина создается при помощи материальных элементов, взятых из старой
природы, но в нее привходит что-то совершенно новое, не природное уже, не принадлежащее к старому
космическому порядку.
Душа и тело человека формировались, когда человеческая жизнь была еще в соответствии с ритмом
природы, когда для него еще существовал
космический порядок.
Можно установить четыре периода в отношении человека к космосу: 1) погружение человека в
космическую жизнь, зависимость от объектного мира, невыделенность еще человеческой личности, человек не овладевает еще
природой, его отношение магическое и мифологическое (примитивное скотоводство и земледелие, рабство); 2) освобождение от власти
космических сил, от духов и демонов
природы, борьба через аскезу, а не технику (элементарные формы хозяйства, крепостное право); 3) механизация
природы, научное и техническое овладение
природой, развитие индустрии в форме капитализма, освобождение труда и порабощение его, порабощение его эксплуатацией орудий производства и необходимость продавать труд за заработную плату; 4) разложение
космического порядка в открытии бесконечно большого и бесконечно малого, образование новой организованности, в отличие от органичности, техникой и машинизмом, страшное возрастание силы человека над
природой и рабство человека у собственных открытий.
Творческий труд над
природой, расширенный до
космического размаха, должен быть положен во главе угла.
Социальный утопизм есть вера в возможность окончательной и безостановочной рационализации общественности, независимо от того, рационализована ли вся
природа и установлен ли
космический лад.
Для Толстого человек есть лишь часть
космической жизни и человек должен слиться с божественной
природой.
Один из самых глубоких русских поэтов, Тютчев, в своих стихах выражает метафизически-космическую тему, и он же предвидит мировую революцию. За внешним покровом космоса он видит шевелящийся хаос. Он поэт ночной души
природы...
По нашей вине
природа омертвела, и
космическое призвание человека — микрокосма оживить
природу — макрокосм, вернуть жизнь всей иерархии естества, вплоть до камня.
Смысл христианской эпохи истории был в подвиге самоотречения, в вольном отказе от самоутверждения в порядке
природы, и христианские святые и подвижники выполняли эту
космическую по своему значению задачу.
При данном состоянии мира и человека мировая душа действует как внешняя закономерность
космической жизни, с принудительностью физического закона [Эту софийность души мира, или общую закономерность всего сущего, стремится постигать и так называемый оккультизм, притязающий научить не внешнему, но внутреннему «духовному» восприятию сил
природы.
Поэты и художники одни лишь видят и знают эту
космическую Афродиту, ее самолюбование, влюбленность
природы в свою идею, творения в свою форму.
Но раз возникнув, зло, как и добро, становится многочастно, многообразно и многолико, оно существует уже и как
космическое начало, — зло в
природе, и как антропологическое, — злая воля в человеке.
Божественные ипостаси принимают у Шеллинга, по его собственному выражению, «die Natur und Funktion kosmischer, demiurgisiher Kräfte» (340) [
Природу и функцию
космических, демиургических сил (нем.).].
То или иное понимание
космического зла и влияния первородного греха имеет бесконечную важность для учения о
природе нашего спасения, ибо в нем предрешается вопрос о Богоматери и боговоплощении.
И разве можно определить иначе, как
космическая влюбленность, эротический пафос твари, это упоение красотой в
природе или искусстве?
Во всех этих определениях бросается в глаза, что религия чувства, основанная на ощущении бесконечного,
космического единства, отнюдь не содержит в себе идеи Бога, которая тем не менее постоянно подразумевается Шлейермахером и вводится посредством «т. е.», как в приведенной тираде, причем делается спинозовское уравнение: deus sive natura [Бог или
природа (лат.) — выражение из «Этики» Б. Спинозы.].
Вопрос об общении человека с
космической жизнью находится вне этого понимания
природы, как объективации.
История возвращается к
природе, входит в
космический круговорот.
Личность не порождается родовым
космическим процессом, не рождается от отца и матери, она происходит от Бога, является из другого мира; она свидетельствует о том, что человек есть точка пересечения двух миров, что в нем происходит борьба духа и
природы, свободы и необходимости, независимости и зависимости.
Но во времени
космическом и историческом, в
природе и истории все приходит, все исчезает.
Правда, мы прорываемся ко внутренней
космической жизни, к
природе в экзистенциальном смысле через эстетическое созерцание, которое всегда есть преображающая творческая активность, через любовь и сострадание, но это всегда означает, что мы прорываемся за пределы объективированной
природы и освобождаемся от её необходимости.
Науки о
природе также не имеют дела с мировым целым, с
космическим единством, они познают именно частичность
природы и не благоприятны оптимистическому взгляду на космос.
При этом личность неизбежно подчинена и порабощена органическому и в конце концов
космическому целому, человек становится лишь органом и отменяются все свободы человека, связанные с его духовной независимостью от общества и
природы.
Прорыв из этого порочного круга есть акт духа, а не подчинение органическому
космическому ритму, которого в объективированной
природе по-настоящему не существует.
Рабство у
природы, как
космическое прельщение, может быть духовным явлением.
Творческий акт человека в
природе имеет космогоническое значение и означает новую стадию жизни
космической.
Демонизм женской
природы побеждается
космическим материнством.
Человек погружен в великий круговорот
природы, и власть над ним
природы,
космических стихий есть прежде всего власть рода.
И Н. Федоров проповедует неслыханную активность человека, которая должна победить
природу, организовать
космическую жизнь, победить смерть и воскресить мертвых.
Человек находился во власти
космических сил, терзавших его демонов и духов
природы.
Не только в
природе, но и в истории есть эта хаотическая, буйная стихия. И Тютчев предчувствует исторические катастрофы, торжество сил хаотических, которые опрокинут космос. Тютчев консерватор, который не верит в прочность консервативных начал и устоев. Он строит реакционную утопию для спасения мира от хаотической революции. Он воображал, что христианством можно пользоваться как консервативной силой. Его чисто политические стихотворения слабы, замечательны лишь его
космические стихотворения.
Будет восстановлена
космическая иерархия, и человек займет свое царственное место в живой
природе.
После Христа и связанного с Ним
космического изменения человеческой
природы нет уже целостного возврата к Античности, к языческой имманентности.
Творческие порывы сопровождают всю историю человека, но творческая
природа его была обессилена
космическим падением, погружением в низшие сферы бытия.
Выход из рабства в свободу, из вражды «мира» в
космическую любовь есть путь победы над грехом, над низшей
природой.
Природа любви —
космическая, сверхиндивидуальная.
Природа красоты — онтологическая и
космическая.